По зову памяти былой О днях до Солнца и Луны Я поднимаю голос мой чтоб силы сделались равны! (с)
Satellit, так как незнакомы - наугад)) Ладыженский
Ветер в кронах заплакал, берег темен и пуст.
Поднимается якорь, продолжается путь.
И бродягою прежним, волн хозяин и раб,
К мысу Доброй Надежды ты ведешь свой корабль --
Где разрушены стены и основы основ,
Где в ночи бродят тени неродившихся слов,
Где роптанье прибоя и морская вода
Оправдают любого, кто попросит суда.
Где забытые руки всколыхнут седину,
Где забытые звуки огласят тишину,
Где бессмыслица жизни вдруг покажется сном,
Где на собственной тризне ты упьешься вином,
Где раскатится смехом потрясенная даль,
Где раскатится эхом еле слышное <>
Но гулякой беспутным из ночной немоты,
Смят прозрением смутным, не откликнешься ты --
Где-то, призраком бледным, в черноте воронья,
Умирает последней безнадежность твоя.
Ветер в кронах заплакал, берег темен и пуст.
Поднимается якорь, продолжается путь.
И бродягою прежним, волн хозяин и раб,
К мысу Доброй Надежды ты ведешь свой корабль --
Где разрушены стены и основы основ,
Где в ночи бродят тени неродившихся слов,
Где роптанье прибоя и морская вода
Оправдают любого, кто попросит суда.
Где забытые руки всколыхнут седину,
Где забытые звуки огласят тишину,
Где бессмыслица жизни вдруг покажется сном,
Где на собственной тризне ты упьешься вином,
Где раскатится смехом потрясенная даль,
Где раскатится эхом еле слышное <>
Но гулякой беспутным из ночной немоты,
Смят прозрением смутным, не откликнешься ты --
Где-то, призраком бледным, в черноте воронья,
Умирает последней безнадежность твоя.
Пока не погнала все трудоспособное население накрывать на стол - так бы и тынялись из угла в угол. (
